Фанфикшен

[181191]

Долго думала, но всё же решилась выложить один, пусть и не мой (я лишь перевела его с английского на русский Хэллрейсовский фик. Всё же на его перевод я в то время потратила два дня, как-то не хочется чтобы труд уж совсем по напрасну пропадал.

Название: Цена его возвращения
Автор: ZevofB3K
Жанр: ангст, ужасы, мистика.
Рейтинг: ну наверное PG-13
Фандом: "Восставший из ада".
Замечание: я лишь переводчик, сам фик (оригинал на английском) лежит на fanfiction.net.

Глава 1. Возвращение.

Я до сих пор не имею понятия, как ему удалось вернуться, я даже не могу сказать рада ли я снова его видеть или нет, но я могу сказать только одно – Эллиот Спенсер самый лояльный из всех людей которых я когда-либо встречала. Он невероятно плохо ориентируется в пространстве, он даже не может отличить, когда он идет, а когда едет, я уж молчу про то, как мало он понимал, когда я только нашла его, впрочем, что ещё можно было ожидать от человека, который якобы умер в 1921 году? Господи, он чёртов сумасшедший, пугающий прохожих своими неконтролируемыми приступами нервного хохота, но лично для меня это ничего не меняет. Конечно, это может показаться более чем странным, потому что нет никаких сомнений в том, что он чокнутый, но если мне когда-нибудь нужна его помощь, он всегда готов помочь.
Конечно же, я испугалась сначала, когда вновь его увидела (а кто бы не испугался на моём месте?). Это было в аллее, когда я увидела тело какого-то беспризорного, обычно меня подобное нисколько не интересует, но тогда я почему-то присмотреться к нему. Моим первым желанием, когда я узнала его, было пуститься наутёк, поскольку я отлично знала, что сулит встреча с Эллиотом, но что-то остановило меня. Он был плох, даже не могу представить на сколько. Судя по его виду, он уже очень давно ничего не ел, и даже не мог говорить, а все его движения выглядели так, словно он пытается вспомнить, как двигаться в человеческом теле. Когда же мне удалось убедить себя что это действительно он (потому что я отлично помню, на какие фокусы способна его «вторая половина»), я набралась смелости и решила отвезти его к себе домой. Я не знаю, зачем я это сделала. Может быть, потому что мне стало жаль его, а может быть я чувствовала что обязанная чем-то перед ним. Я имею в виду, что этот человек всё-таки спасал меня уже дважды – и я не только про то, как он пожертвовал собой, чтобы уберечь меня от своей демонической сущности, но и про то, как он явился ко мне во сне и предупредил о силе шкатулки, одному богу известно, чтобы могло случиться со мной не узнай я вовремя, чем сулит разгадка головоломки.
Впрочем, не об этом сейчас речь. Я сначала даже не поверила глазам, когда увидела количество шрамов на его теле, когда сняла с него его рубашку чтобы постирать её (кстати, я до сих пор не привыкла видеть его в обычной одежде). Шрамы Эллиота образовывали собой карту лабиринта, словно напоминание о том, откуда ему удалось сбежать. Пару недель спустя, он впервые заговорил, ну или если сказать точнее он бредил. Он говорил обо всем, что только мог вспомнить, а мне только оставалось сидеть рядом и пытаться перевести его речь на более-менее понятный английский. На сколько мне удалось понять, его вторая половина откровенно от него устала и решила подобным образом от него избавиться. Хотя сам Эллиот до сих пор не говорил, что именно с ним там произошло и как ему удалось бежать. Я только очень прошу его молчать когда мы едим, а то временами сидя с банкой фасоли перед телевизором он может сказать что-то вроде «А знаешь, человеческие почки очень похожи на неё по вкусу…Ну по крайней мере мне так казалось, когда они скармливали их мне», а потом заливается истерическим хохотом, а мой аппетит безвозвратно пропадает.
К тому же меня очень сильно беспокоит тот факт, что ему достаточно на пару секунд заглянуть человеку в глаза, как он тут же узнаёт всю его подноготную. Я никогда не забуду тот случай в магазине, когда Эллиот подошёл к одному парню и спокойным голосом сказал ему: «Это тот самый нож, которым вы угрожали вашей жене? Очень плохо, что вы так и не отмыли кровь с него. Я чувствую её запах. Ну, ничего – скоро вы повстречаете другого я».
Прошло около года, когда погиб тот парень. Точной информации о трагедии нет, но единственное что удалось узнать от жены – это то, что в тот день, её муж принёс домой странную шкатулку. После того как он закрылся с ней в комнате, его больше никто не видел. Когда я спросила Эллиота, что он думает по этому поводу, он только и ответил: «Моё дело внушать мысли, а не думать».
Самое смешное, что всё это вполне меня устраивает. Даже не смотря на все эти как бы «случайные» комментарии про пытки (я точно знаю, что Пинхед временами говорит устами Эллиота, и не спрашивайте меня, как мне удаётся отличить их) или то, как он дважды пытался покончить с собой, или то, как он отворачивается каждый раз стоит мне только отдёрнуть шторы на окне (он утверждает, что за ними есть вещи, которые я на своё счастье не вижу), или как временами он начинает проклинать самого себя на всю квартиру – я всё это спокойно переношу. Прошло уже около десяти лет, с того момента как я впервые перешагнула то окно (или дверь, я до сих пор не знаю точно, что это было) и теперь вернувшись из ада, Эллиот утверждает, что сделает все, чтобы, когда они вернуться за ним, я не пострадала. Можно подумать я вот так вот запросто возьму и отдам его им.
А если говорить искренне, то я понятия не имела, как реагировать, когда Эллиот впервые заявил что любит меня. Я имею в виду, что со мной живёт парень, которому около ста лет, который одержим бесами и головоломками, и которому достаточно просто подумать про цепи и крюки и вы покойник. Когда он мне сказал «монстр там, и этот монстр я» он не шутил. Тот факт, что он почти не контролирует свои сверхспособности, делает его невероятно опасным, и это без всяких там головоломок, сенобитов и прочего сверхъестественного дерьма!
Я знаю, что он никогда не станет нормальным. С этим действительно очень трудно смириться, особенно когда ты вынуждена нервничать каждый раз, когда он заходит на кухню в опасную близость от ножей. И по сей день Эллиот является единственным знакомым мне человеком, заливающимся смехом всякий раз, когда «случайно» режет себе пальцы до крови, очищая эти грёбанные яблоки. Но даже когда он смотрит на меня своими чёрными глазами, я не боюсь. Думаю, он просто достаточно хорош для меня.

Глава 2. Её больше нет.

Джоуи никогда не понимала, почему я никогда не рассказывал ей, как мне удалось вернуться. На самом деле, ответ очень прост. Я никогда не хотел причинить ей боль…Я не люблю причинять людям боль, но я вынужден, и я очень об этом жалею. Конечно же, я не могу причинить ни кому вреда, если меня не вызывают. И конечно же Джоуи никогда не вызывала их. Они сделали это с ней, потому что она встала на пути ада, пытаясь защитить меня. Забавно, как легко Левиафан изменяет собственным правилам в соответствии со своими целями.
Я отлично помню, как я вернулся, хотя всегда говорил, что не помню. Кровь – это всё что нужно. Вы проливаете её на то место, где, когда-то погибла жертва головоломки, и жертва возвращается в мир живых. Я не знаю, кто это сделал. Я же съел их, откуда мне теперь знать?
Я всегда говорил ей, что они придут за мной. Аду очень не нравиться, когда кто-нибудь сбегает оттуда, но она даже не хотела слушать. Она просто всякий раз брала меня за руку и уверяла, что не отдаст меня этим чудовищам. Ей даже почти удалось убедить меня, что я не один из них. Джоуи никогда не боялась меня. Даже когда я был призраком, даже когда она увидела меня как демона. И после всего этого, она всю равно не боялась меня. Наверное, она считала меня достаточно хорошим для неё.
Я всё ещё сержусь на себя, и, конечно же, я имею в виду другого себя. Теперь то я, не совсем я – это только моё тело, изуродованное булавками, крюками и прочими не менее неприятными штуками. Мои глаза всё ещё чёрные, а когда я засыпаю, он разговаривает со мной. Поэтому я ненавижу спать, но Джоуи заставляет меня. Когда я сплю, он там. И он по прежнему хочет, чтобы я сделал с Джоуи ужасные вещи… Я всё ещё не могу забыть, как она выглядела, когда он приковал её цепями к потолку. И я всё ещё хочу узнать, что же за тварь тогда вылезла из пола. В аду так много демонов, и я, к сожалению, знаю далеко не всех. И некоторые из них сейчас стоят у меня за спиной, но мне нет до них дела…
Я мог спасти её. Я делал это столько раз! Но они отобрали её у меня, так же как и забрали у меня Кёрсти. Конечно же, она не Кёрсти больше, так же как и я не совсем Эллиот. Теперь у неё есть своё длинное демоническое имя, но, скорее всего я его не запомню, моё собственное-то невероятно сложно произнести.
Я никогда не забуду, во что они её превратили. Она теперь такая же, как и он – кровь, кожа, металл и ваниль. Всё что осталось от неё прежней это её длинные чёрные волосы. Это была его прихоть, это по его желанию шкатулка сохранила их ей, даже сейчас, когда она сдвинула Анжелику с вершины списка его любимец. Над этим следовало бы посмеяться, но Джоуи больше не может смеяться. И Кёрсти видит это. Я всегда говорил Джоуи как вести себя в аду, если врата снова будут открыты. Никогда не открывать двери, всё время двигаться и следить за стенами, потому что они могут перестраиваться. Я думал этих знаний будет достаточно, чтобы она смогла выбраться. Выходит, я ошибался.
Я должен был догадаться, что Кёрсти не будет держаться подальше от шкатулок. Было слишком много проблем. Её муж, его шлюхи, его напарник в деле по избавлению от Кёрсти – даже не удивительно, что ей потребовалась его помощь. Другое дело, что я не понимаю, как она могла доверять ему. Я сделал много ужасных вещей, пока был им, и я отлично знаю, как он мыслит. И даже теперь, когда мы разъединены, я всё ещё могу чувствовать то же, что и он чувствует. Он может использовать меня в любое время, как тогда когда он пытался с моей помощью причинить вред Джоуи. Теперь Джоуи больше нет, потому что я понятия не имел, что они уже завладели Кёрсти. Я потерял обеих моих девочек за одну ночь, и я до сих пор не понимаю, как же это могло произойти. Теперь я совершенно один.
Я весь в крови Джоуи и это меня утешает. Словно, часть ее ещё со мной.

Глава 3. Бывшая.

Я уже привыкла просыпаться среди ночи от криков Эллиота. Я уже даже привыкла к тому, что он калечит себя во сне. И я очень рада, что к тому времени как я спускаюсь по лестнице, конвульсии ещё не начались. Он свернулся в клубок, и залил холодным потом весь диван и подушку, его руки, занесённые над головой, кровоточат.
Это всегда опасно приближаться к нему, когда он видит кошмары. Потому что если он вовремя не узнает тебя спросонья, он может использовать свои демонические силы в качестве самозащиты. Используя уже проверенный метод, я хватаю его, на половину садясь, на половину ложась на него, и начинаю кричать, чтобы он просыпался. Я хватаю его руки и отстраняю их от его головы, чтобы он ни на роком не выцарапал себе глаза. Затем он начинает просыпаться и осознавать что ничего (из того, что вижу я, во всяком случае) не угрожает ему, он садиться и смотрит на меня с видом ребенка, у которого отняли любимое одеяльце. Его глаза всё ещё чёрные, и в этом нет ничего нового.
Теперь надо выяснить, что именно сводит его с ума, или что такое он видит на самом деле, чего нам следует остерегаться в будущем. Эх, может быть я не вижу всего того, что видит Эллиот, зато я уже чётко вижу картину, как завтра утром буду бороться между необходимостью идти на работу и желанием спать до полудня. Я вздохнула, когда Эллиот оперся об меня, словно желая обнять, хотя это трудно назвать настоящим объятием. Может быть, он такой застенчивый из-за того, что он англичанин? Хотя я понятия не имею, как ведут себя другие английские парни.
Я спрашиваю его о том, что случилось, что он видел, что напугало его. А он может только бессвязно тараторить, впрочем, как и всегда. Говорит что-то про какую-то чику по имени Кёрсти и о том, как она предала нас, и как он не хочет терять меня. Он говорит о новом сенобите, и том, какое возбуждение получил, когда цепь с крюком на конце прошла через мои спину и вышла через грудь, запачкав его моей кровью (ты всегда умел польстить девушке, Эллиот) и как ему было стыдно от того, что он позволил себе получить возбуждение от вида моей смерти. Я не знаю, кто эта хренова Кёрсти есть, и если это очередная шлюха из продуктового магазина, строящая планы на Эллиота, считая его поведение «милым», то, по-видимому, мне вскоре придётся избавляться от кое-чего тела. Его поведение не «милое», хех, это он просто так пытается восстановить свои права личности над демоническим Альтер-эго. Альтер-эго, которое, скорее всего, убьёт её за одно только употребление слова «милый» как прилагательного, описывающее его поведение!
Как только мне удаётся более-менее утешить Эллиота, я иду на кухню, чтобы принести ему стакан воды, который правда не из стекла, потому что я только не давно узнала, что его сверхсилы ограничиваются не только цепями и проводами. Я прошу его ещё раз, на этот раз медленно и спокойно, всё рассказать. И он рассказывает мне в самых мельчайших подробностях, хотя мне лучше забыть описание той сцены, где я погибла. Он так же напоминает мне кто такая эта Кёрсти – и я вспоминаю, что это та самая девушка с кассеты, которую я смотрела незадолго до первой встречи с Эллиотом. Именно она причина, по которой Эллиот не один человек, а два. Странно, чем больше он о ней говорит, тем более неловко я начинаю себя чувствовать. Эллиот никогда не рассказывал мне о Кёрсти с момента своего возвращения, и я вполне это понимаю, учитывая, что его вторая половина хочет сделать с ней. Я готова смириться с мыслью, что Пинхед одержим ею, но я никак не могу заставить себя не думать, что возможно отчасти Эллиот тоже «страдает» от этой одержимости. Ведь они фактически одно и тоже, а значит и привычки и пристрастия у них должны быть одинаковыми…ну ладно, допустим, что я сильно сомневаюсь, что Пинхед будет так яростно уплетать арахисовое масло на обед. Не спрашивайте, я сама глазам не поверила, когда впервые увидела.
Так или иначе, но, похоже, завтра утром мы будем пытать Гугль в поисках госпожи Кёрсти, если конечно Эллиоту от этого полегчает. А ради улучшения самочувствия Эллиота я готова пойти на всё. Он уже, наверное, понимает, что если врата ада собираются вновь открыться, а Кёрсти, став новой королевой ада, начнёт охотиться на нас, то я не могу позволить себе бояться. Эллиот слишком сильно во мне нуждается, и я, вспоминая это, беру его за руку и веду обратно вверх по лестнице в мою комнату, потому что мне совершенно не нравиться мысль бросить его сейчас в полном одиночестве.
Он редко спит со мной в одной постели (по вполне очевидным причинам), но даже когда он начинает слабо протестовать, я говорю ему, что в любом случае не оставлю его внизу наедине с кухонными ножами и телевизором (вы будете удивленны, узнав, в какое смертельное оружие Эллиот может превратить электротехнику если останется с ней наедине слишком долго). Я ложусь в постель вместе с ним и достаточно крепко обнимаю его за талию, чтобы следить за ним всю ночь – я не позволю ему вновь попытаться наложить на себя руки, особенно сейчас, когда он в таком критическом состоянии. Он счастливчик, я тоже его люблю. Не многие другие женщины позволяют себе…ладно, пусть я пока не знаю как, но я собираюсь организовать ему встречу с его бывшей пассией, не так ли?

Глава 4. Кто кого защищает?

Я знаю – Джоуи считает, что я сумасшедший. И она права, но на этот раз я точно знаю, что я видел. Я не могу верить в то, что я вижу постоянно, но уверен – то, что я увидел сегодня во сне, скоро станет реальностью. Бедная Джоуи, она даже не представляет, какой адской машине посвящает большую часть своего времени. Ненавижу машины! Главным образом из-за того, что они дохнут каждый раз, стоит мне только прикоснуться к ним. Они ломаются и умирают, как и все люди, с которыми я встречался, как и все с кем мне ещё предстоит встретиться. Мне не нужно читать статьи о таинственной гибели семьи Кёрсти, о смертях произошедших вокруг семьи, о том, как их дом рухнул, а всё, потому что я был там! И часть меня всё ещё там. Я существую в нескольких местах одновременно, правда, не могу точно сказать, где именно. Но я не собираюсь говорить об этом Джоуи. Это ещё одна вещь, о которой ей лучше не знать.
Но разве не из-за меня она в опасности? Разве до этого я уже не пытался её убить? Я всё ещё отлично помню – хижина, она прикована к потолку, а другой я пытается убедить меня причинить ей вред. Иногда события, произошедшие там, вспоминаются мне по-разному. Часть меня помнит, что произошло в действительности, но что-то внутри меня говорит мне совершенно другое. Может быть, я не боролся с ним, чтобы спасти её? Может быть, я действительно сделал ей больно? Она всю равно мне не скажет. Она слишком сильная для этого… А может быть сейчас она меня так опекает в благодарность за то как я её защищал? За то, как собираюсь защитить?
Шторы открыты сегодня утром, и мне приходиться смотреть в монитор компьютера, чтобы игнорировать их. Она отлично знает, как я ненавижу, когда шторы открыты, но продолжает делать по-своему. Она просто не видит всего того, что вижу я. А вижу я цепи с крюками, раздробленные кости, оторванные куски мяса, люди кричат, их пытают, я даже вижу этих адских палачей. Демоны всегда рядом, пусть даже люди не всегда их видят. Даже сейчас я вижу, как они улыбаются мне через другую сторону стекла. Они ждут меня, они хотят…нет, я ни за что не сделаю ей больно! Я не хочу никого обижать…и, тем не менее, я это делаю. Так поступают только монстры. Джоуи говорит мне, чтобы я просто не обращал на всё это внимания. Но я так не могу…
Обычно она рассказывает мне о работе, о том кто раздражает её, как она устала от тамошних сплетен и как в последнее время она начала ненавидеть детсадовских детей. Она говорит мне, что они как бесы. Ну что ж, я, наверное, для неё тоже как ребёнок, потому что я действительно бес.
Она хлопает меня по плечу, чтобы привлечь моё внимание. Моя строгая девушка. Она часто говорит мне, что у меня проблемы с характером. Я на половину демон, чему она удивляется?
Мне не нужно знать подробности автомобильной аварии, в которой была замешана Кёрсти. Мне не нужно знать, что в той аварии погиб её супруг. Я знаю, что Пинхед там был. Джоуи и я частенько смеёмся над прозвищем, которое она придумала в момент паники, но я то на самом деле знаю, что он из себя представляет. Я знаю, как он охотился за Кёрсти, знаю, как вынудил её совершить те убийства. И Тревор Гуден вполне заслужил своё наказание, я не буду это отрицать. Он изменял ей, он лгал ей, он собирался убить её. Я просто хотел, чтобы Кёрсти была не той, кто спустит курок. Пяти душ никогда не будет достаточно. Он, моя вторая половина, никогда не удовлетвориться пятью душами. Нет, ему нужны все шесть, и он сделает все, чтобы их получить. Она была слишком наивной, чтобы понять это. Единственная причина, по которой он помогал ей, это я. Он оставил от себя что-то во мне, но это работает в обоих направлениях. Я просто хотел сказать ей, что это я тогда пошёл ей на уступки, чтобы она смогла освободиться.
И ничего из этого я не могу сказать Джоуи. Она так возбужденна идеей, что если мы найдём Кёрсти, то всё измениться в лучшую сторону. Хотел бы и я в это верить.
Мы не встретимся с Кёрсти, нет. Здесь даже нет никаких «мы». Как только стемнеет, я собираюсь покинуть Джоуи. Я не могу позволить ей видеть то, что я собираюсь сделать. Потому что как только я это сделаю, я не могу быть уверенным, что смогу достаточно хорошо контролировать себя, чтобы не сделать с ней то же самое. Сумасшедший? Конечно, но и психи не лишены здравого смысла.

Глава 5. Он всегда знал.

Когда я просыпаюсь среди ночи в пустом гостиничном номере, я не сказать, чтобы удивленна. Я конечно зла на него, не поймите меня не правильно, но я совсем не удивленна. С той самой ночи как он увидел тот кошмар, он очень отдалился от меня.
Поехать от Манхэттена в северную часть Нью-Йорка, кажется очень необычным, особенно если учитывать, как Эллиот не любит машины, и тот факт что во время езды он теряет ориентацию в пространстве и может запросто забыть, где находиться. Я помню всего один случай, когда он вёл себя нормально в машине, и охотно разговаривал. Мы тогда ехали по широкому безлюдному шоссе, с обеих сторон дороги одни деревья, когда он неожиданно спросил меня, жалела ли я хоть раз что повстречала его?
Я не знала что сказать. Конечно же, временами я пыталась представить, что было бы, если бы наши дороги не пересеклись, что если бы тогда находясь в мире снов, я попросила бы его оставить меня в покое и искать помощи у кого-нибудь другого. Но по настоящему я об этом никогда не жалела. К чёрту демона, я всегда плохо контактировала с людьми, и как мне кажется, Эллиот ближайший мне человек, который только у меня есть, с тех пор как я оставила родительский дом. Но, конечно же, я никогда не забывала кто он такой на самом деле. Да что там говорить, после просмотра фильма «Реаниматор» я вообще думала, что вполне вероятно, что Эллиот начнёт прятать в моём холодильнике движущиеся части человеческих тел. Клянусь, если это когда-нибудь произойдёт, я убью его. Если конечно я не убью его раньше, когда найду.
Когда я ему сказала, что ни о чём не жалею, он рассмеялся. Он поблагодарил меня за то, что я сказала ему правду. Он сказал мне, что всегда знал, что я считаю его особенным и потому хочу, чтобы он был всегда рядом со мной, и он не против. Вот тогда я испугалась, всё-таки это не совсем приятно, когда кто-то может залезть тебе в голову. К тому же, я очень стыжусь этих мыслей, потому что я всегда старалась выглядеть рациональной.
Да, иногда мне хочется узнать его таким каким он был раньше – капитан армии Первой Мировой, но я так же знаю что я его таким никогда не увижу, потому что те времена давным-давно прошли, и надо жить настоящим…Тогда я только и смогла что взять его за руку, он тоже ответил, взяв мою руку, причём сделав это так, словно если бы это происходило в последний раз. Теперь то я понимаю, что он собирался меня бросить, и я собираюсь придушить его, когда он отыщется, если конечно Кёрсти Коттон не опередит меня. Мне вообще вся эта затея с воссоединением не очень нравиться – вот почему я хотела поехать с ним.
Вероятно, он сбежал, как только убедился, что я заснула, и решил поехать к дому Гуденов, который если верить Гуглю, находиться не в слишком благоприятном для ночных приключений районе. Последнее о чём я должна беспокоиться это то, что его ограбят в тёмной подворотне, скорее мне уж надо пожалеть тех глупцов, которые отважатся напасть на него с перочинными ножами и битыми бутылками, потому что ему достаточно просто посмотреть на них и они покойники. Я так же уверенная что демоны не смогут причинить ему вред, потому что без шкатулки это невозможно.
Первое что я сделаю, когда найду Эллиота, это, конечно же, извинюсь за его поведение перед Кёрсти, а затем любезно сообщу ей, что если верить нашему капитану, она круто вляпалась. После того как мы разберёмся с её проблемами, Эллиот МОЙ! Я собираюсь популярно ему объяснить, что мне не слишком нравиться вставать в 3 часа ночи, одеваться, и ловить такси, чтобы поздней ночью искать его в другой части города! Если потребуется, я приволоку его домой за яйца, потому что он не имеет никакого права так со мной поступать! И что из нас двоих ребёнок, которого следует опекать и лелеять, скорее он, чем я, и я плевать хотела на его возраст! (а он действительно очень старый, особенно если верить той дате его рождения, которую он мне называл), потому что если бы его знания соответствовали его реальному возрасту, он бы не валялся после своего побега в луже посреди аллеи, не зная как надо пользоваться конечностями!
Я просто хочу, чтобы с ним всё было хорошо. Если Эллиот в порядке, этого более чем достаточно. Он псих. Но он мой псих! Он под моей ответственностью! И если я когда-нибудь начинаю жалеть, что впуталась во всё это, то я просто вспоминаю что, сделала это для себя, по собственному желанию, и никто в этом не виноват.

Глава 6. Жертвоприношение.

Это не трудно попасть в чужой дом. Если вы подобны мне, то достаточно просто подумать и дверь сама по себе откроется. Я всегда говорил Джоуи быть осторожной с дверями, особенно если это касается ада, потому что никогда не знаешь, что может за ней прятаться. Теперь же я сам монстр за дверью, и я чувствую его присутствие…
Её всё ещё нет дома. А это значит, я должен ждать её. Я слышу голоса, хотя отлично знаю, что здесь больше никого нет. Но не важно о чём я думаю, или где я нахожусь, я всегда слышу голоса, и в особенности его голос. Я могу ясно видеть, какую хорошую жизнь обустроила для себя Кёрсти, не смотря на недавние убийства. Казалось, она живёт самой обычной нормальной жизнью, но я то знаю лучше. И я знаю, что спрятано в диване, стоящем около окна. Да, я дотрагиваюсь до шкатулки, и она обжигает меня. Я ясно вижу лица всех тех, кого она убила – три красивые девушки, ничем не примечательный парень и её муж. Голос в моей голове смеётся, смеётся так сильно, что и мне самому хочется рассмеяться, но я не смеюсь, тут нет ничего смешного. Я ставлю шкатулку на стол.
Входная дверь открывается, но я всё ещё молчу. Она бросает свою сумку, как Джоуи делала после возвращение с работы бесчисленное количество раз, и включает свет. У неё расширяются глаза, и сбивается дыхание, когда она видит меня. Она смотрит на дверь, вероятно думая, не броситься ли бежать пока у неё есть такая возможность. А я спокойно здороваюсь с ней, хотя мы оба понимаем, что это не я говорю. Это он говорит. Я позволяю ему контролировать себя сегодня, потому что в противном случае я никогда не решусь на то, что собираюсь сегодня сделать. Она не боится меня – как только потрясение проходит, она спокойно проходит мимо меня, и говорит, что собирается сделать кофе. Она не смотрит мне в глаза. Я не виню её в этом.
Она спрашивает меня, что я хочу, и напоминает, что я уже получил свои пять душ. Моё самочувствие совсем портиться, когда она упоминает о тех пяти погибших от её руки, но я стараюсь держаться, я пытаюсь объяснить ей, что я не он. Я не могу просто стоять и смотреть на неё. Как и Джоуи, она стала такой красивой, а я отлично знаю, что демон внутри меня любит делать с красивыми женщинами. Я отчётливо вижу картину того, что ей угрожает, когда она спрашивает меня, как мне удалось бежать.
Я никогда не рассказывал об этом Джоуи, и уж тем более не собираюсь рассказывать об этом Кёрсти. Я не могу рисковать, давая ей такую информацию. Она делает замечание по поводу моего шрама на горле, когда садиться на край кресла и непринуждённо начинает болтать ногами. Забавно, что она ещё не спросила меня как моё самочувствие и зачем я здесь. Я рад, что она это не спрашивает. Хотя я должен ей сказать. Я должен ей сказать, что знаю слишком много!
Мы просто смотрим друг на друга, пока кофеварка не выключается и она не встает, предлагая мне немного кофе. Джоуи всегда говорила, что последнее, в чём нуждается полудемон это кофеин, и она права. Я отказываюсь и прохожу в комнату следом за ней. Она так изменилась. Она больше не маленькая напуганная девочка, которая ищет папу. Нет, теперь она большой плохой волк в бабушкиной одежде, и она даже этого не знает.
Она пытается завести беседу со мной, и всё спрашивает про этот шрам на шее, остался ли он у меня после встречи с Чаннардом? Я утвердительно киваю. Она спрашивает меня, как я мог находиться здесь, в то время как моя вторая половина заключила с ней сделку. Я пытаюсь объяснить ей. Она спрашивает, почему мы с ним не единое целое, и почему мои глаза до сих пор чёрные. Я говорю ей, что причина в том, что за восемьдесят лет пребывания в аду от моей души остались только боль и страдания. Она хочет, чтобы я подробнее рассказал ей про Джоуи. Я рассказываю. Кажется, она сердиться, когда я говорю ей про наши с Джоуи взаимоотношения…я не понимаю почему, это не то о чём она думает. Я люблю Джоуи, но я отлично понимаю, что она никогда не будет моей. Люди и демоны не могут сосуществовать вместе. К тому же, я не всегда любил Джоуи. Вот уже несколько дней я могу думать только об одной женщине, и она сейчас сидит передо мной. Он тоже здесь и тоже думает о ней. Два больших плохих дядьки в одной комнате, с ничего не подозревающей маленькой девочкой. Но потом я понимаю. Маленькая девочка не убила бы пятерых человек.
Я прошу её рассказать мне про себя, и она неуверенно начинает говорить про работу, про то, как ей тяжело пришлось в первое время после гибели мужа. Я мгновенно реагирую, гнев охватывает меня. Я кричу на неё, что пусть она даже не пытается скрыть тот факт, что снова открывала шкатулку и спускалась в ад. Она вскакивает на ноги от моего крика, но я не успокаиваюсь. Я продолжаю говорить ей, что отлично знаю, что на самом деле произошло тогда на мосту, от чего на самом деле погиб её муж. Я спрашиваю её, как она могла быть настолько глупа, чтобы попасть в его ловушку снова, отлично зная, как он одержим ею!
Она пытается объясниться, она говорит, что Тревор изменял ей. Многие мужья изменяют своим жёнам, Кёрсти, и далеко не все жёны их за это убивают, не говоря уже про убийства их любовниц. Она говорит, что он собирался убить её. Я спрашиваю её, собирается ли она и дальше отдавать демонам всех, кто только точит на неё зуб? Она не может ответить мне, а я продолжаю говорить. Я говорю ей, что могу видеть такие вещи, которые обычные люди не видят, и если она хочет увидеть мир, каким его вижу я, то пусть только заглянет в мои глаза. Она замолкает.
Я говорю ей, во что она может превратиться, если попадёт к нему. Она отказывается мне верить. Я не могу её в этом винить. Она вот-вот заплачет, она отворачивается от меня, чтобы я не видел её слёзы, но её эмоции громом отдаются в моей голове.
Я встаю и подхожу к ней. Кладу руку ей на плечо. Она вздрагивает от моего прикосновения, но затем расслабляется, вероятно, считая, что если бы я хотел убить ее, то уже давно бы это сделал. Как она ошибается. Она поворачивается, чтобы впервые за всё то время пока я в её доме заглянуть мне в глаза. Вот теперь она та самая маленькая девочка, которую я помнил. Мне очень жаль, Кёрсти.
Она не закричала когда первая цепь, пробила её грудную клетку и вошла в моё сердце. Мне больно также как и ей, с поправкой на то, что для меня такая рана не смертельна. Я уже мёртв, причём уже очень давно. Я вызываю вторую цепь, которая разрывает ей горло. Она захлёбывается собственной кровью, но эти конвульсии не будут долгими, она уже потеряла достаточное количество крови.
Я опустил её тело на пол, и начал гладить её по волосам, когда её дыхание наконец-то прервалось. Глаза пустые и стеклянные, как у меня сейчас. Он смеётся. Он так же легко, как и цепи минуту назад, выходит из стены. Он ходит кругами вокруг нас. Я не знаю, действительно ли он существует или нет. Хотя меня это не сильно беспокоит. Здесь всю равно нет Джоуи, чтобы дать точный ответ. От него веет холодом, в отличие от тела Кёрсти, которое всё ещё обманчиво тёплое, хотя жизнь красным потоком покидает её тело. Её больше нет. Она вероятно вместе с ним теперь, где бы она и оказалась в любом случае. По крайней мере, теперь им не досталось её тело, и они не смогут сделать из неё тоже, что смогли сделать со мной. Ящик должен принимать не только души, но и тела, чтобы создавать новых сенобитов.
Он издевается надо мой, говоря, как я всегда старался не походить на него, как я всегда старался быть лучше него, но, в конце концов, мне удалось сделать то, что даже он не смог. Я не отвечаю ему. Я знаю, что он прав. Но мне пришлось выбирать. Либо потерять обеих моих девочек сразу, либо пожертвовать одной, чтобы спасти другую. Кёрсти уже была потерянна для меня. Я не могу перенести и мысли, чтобы потерять и Джоуи тоже. Она заботилась обо мне, всегда заботилась обо мне. Я тоже должен о ней заботиться. Вот почему я многое ей недоговаривал. Вот почему я ушёл. Я просто хочу, чтобы Джоуи поняла это.
Кёрсти забыла запереть за собой дверь, когда вернулась домой. Эта единственная причина, почему сейчас в дверях стоит Джоуи и ошарашено смотрит на то, как я покачиваю тело Кёрсти на своих коленях. Мне так жаль, Джоуи. Ты не должна была всё это увидеть.

Глава 7. Жестокая правда.

Когда я увидела Эллиота, я не то чтобы была сильно шокированная, но просто поражена! Я, конечно, всегда понимала, что в глубине души Эллиот не совсем человек, но я никогда не думала, что он когда-нибудь решиться убить человека. Тем более Кёрсти. И всё же теперь он сидит в луже её крови, цепи лязгают под потолком, и слезы текут по его бледному лицу. Я даже не могу сказать Эллиот ли сейчас передо мной или это очередная проделка демона, чтобы заманить меня в ловушку.
Кёрсти мертва. Её тело покоиться на коленях Эллиота, в её груди зияет огромная дыра, горло перерезано, в тех же местах раны есть и у Эллиота, но он совсем не обращает на них внимания. Теперь, когда я могу рассмотреть Кёрсти я начинаю отлично понимать, почему обе версии Спенсера так любили её. Хотя мне не об этом надо сейчас думать.
Мне всю равно, демон ли передо мной или нет, но я собираюсь сказать ему всё что думаю. Я подхожу ближе и дёргаю его за плечо, тело Кёрсти безвольно съёзжает с его колен. Я спрашиваю его, какого чёрта он натворил. Я замечаю шкатулку на столе, и во мне загорается искра надежды, что возможно Эллиот сделал это не по своей воле. Но я должна всё выяснить! Мне надоели его постоянные недомолвки, его фанатичное желание опекать меня от всего и вся, и уж тем более мне надоело находить оправдания его поступкам! Я верила ему! Я доверяла ему! А он взял и зарезал женщину, словно какой-то придурошный маньяк из фильмов ужасов!
Он пытается мне что-то сказать, про какой-то там выбор, который он был вынужден сделать, но я не слушаю его, я продолжаю требовать объяснения. Неожиданно, он выкрикивает, что я ни черта не понимаю, и невидимая сила сбивает меня с ног. Я больно ударяюсь об пол, а Эллиот стоит надо мной и, судя по его лицу, то, что происходит здесь и сейчас в этой комнате ему очень даже нравиться. Я вдруг замечаю, как холодно стало вокруг, и так же понимаю, что не могу пошевелиться, даже глазом моргнуть! Я не могу двигаться, я не знаю что у него на уме, и что он, или эта тварь внутри него, собираются со мной сделать, и вот тут то страх охватывает меня.
Его голос стал каким-то странным. Более глубоким, менее похожим на человеческий. Я узнаю этот голос, хотя всегда надеялась, что больше никогда его не услышу. Неожиданно его лицо меняется. Демоническая усмешка пропадает, и он начинает осознавать, что только что наделал – правда, я не знаю, испугался ли он того, что сделал со мной или того, что сделал за всю эту ночь в целом. Он извиняется, и говорит, что я не должна была участвовать во всём этом. Он говорит, что он сделал свой выбор и теперь должен существовать с этим. Он нарочно не говорит «жить с этим», и он совершенно прав – потому что на самом деле он мёртв.
Теперь он бесцельно ходит по комнате и что-то неясно бормочет. Он говорит, что сенобиты здесь и что они смеются над ним, смеются над его выбором. Он что-то бормочет про Румынию, и культ, каких то Мертвяков (кто это мать вашу вообще такие?), и что не Кёрсти вина, что Винтер захотел купить у неё шкатулку. Я ни черта не понимаю из того, что он говорит, но я не перебиваю его.
Он клянется мне, что никогда не сделает мне больно, даже если будет очень сильно этого хотеть. А он действительно хочет. Он хочет причинять боль всем.
Он говорит, что всего лишь выполнял работу, которую поручил ему Левиафан взамен на его возвращение на Землю. И работа заключалась в том, что бы убеждать людей открывать шкатулку. Эллиоту всего-то и надо было, что обмолвиться с человеком парой фраз, чтобы тот начинал жаждать найти и открыть шкатулку. Это была сделка, и Эллиот выполнял её.
Я не хочу верить во всё, что сейчас слышу. Ведь в таком случае, тот парень из продуктового магазина и многие другие совпадения… Нет, я не могу больше отрицать этого! Эллиот говорит правду, и я начинаю его ненавидеть. Вот почему его глаза до сих пор чёрные, вот почему он наделён телепатией! Теперь то я ясно понимаю, что он имел в виду, когда сказал «Моё дело внушать мысли, а не думать»!
Эллиот говорит всё быстрее, и я пытаюсь привлечь его вниманиё, чтобы он хоть немного притормозил. Неожиданно он замолкает и смотрит на меня так, словно впервые за всё это время меня здесь заметил. И вот тогда-то он произносит:
- Разве ты не видишь его, Джоуи?